Часть 1
Утренняя дымка рассеивались над городом, утопая в первых солнечных лучах. Земля ещё хранила ночную прохладу, и по улицам белой лентой скользил туман.

Подперев щеку кулаком, у окна сидел парень шестнадцати лет. Его черные как смоль волосы ерошил лёгкий ветерок, а изумрудно-зелёные глаза смотрели на панораму утреннего города с усмешкой. По обнаженному накаченному торсу стекали капельки пота, охлаждая разгорячённую утренней духотой кожу.

Парень был определённо красив. В чертах его лица сквозила некая грация, присущая только хищникам.

Повертев в пальцах сигарету, парень поднес её к губам, делая ещё одну затяжку. Сизый дым колечками вылетал из приоткрытых тонких губ, оставляя на них ментоловый привкус.

Входная дверь громко хлопнула, и брюнет выкинул окурок в форточку, недовольно хмурясь. Встав с подоконника, парень потер затекшую шею и, зевнув, вышел в коридор.

-Отец.- Коротко кивнул головой брюнет, не сводя прищуренных, по-кошачьи зелёных глаз с высокого мужчины с золотистыми волосами и такими же зеленными глазами.

Левую щеку мужчины пересекал шрам, не уродуя, а придавая мужественности его лицу. Золотистые волосы тронула серебристая седина, а возле глаз появились лучики-морщинки.

-Антон, почему ты не спишь?- Бросив взгляд на циферблат электронных часов, спросил мужчина.

Антон лишь наморщил нос и, прислонившись плечом к стене, продолжал сверлить отца глазами. От мужчины пахло омегами. Их сладковато пряный аромат вызывал в Антоне волну отвращения.

-Значит память о маме для тебя пустой звук?

Антон закусил губу и, развернувшись, с болью посмотрел на мамин портрет, висевший в прихожей.

С картины ему улыбалась хрупкая брюнетка с молочной кожей и светло-карими глазами. Антон до сих пор помнил её нежный голос, мягкие, всегда теплые руки и ласковую улыбку.

-Сынок, я…

-Когда то ты клялся, что мама будет единственной омегой в твоей жизни. - Перебил отца Антон.- Я должен брать пример с отца-альфы, вот только какой пример мне подаешь ты? Трахать шлюх в борделях!?

Антон взъерошил волосы на затылке и, развернувшись, ушел на кухню.

Боль жгла изнутри, словно в глотку влили серную кислоту, и она медленно разъедает органы. Антон сжал пальцами угол стола. Древесина затрещала от сильных пальцев альфы. Антон сейчас жалел, что сигарет больше не осталось, и никотин не сможет успокоить его.

В тот день, причиняющей молодому альфе нестерпимую боль, его мама шла в продуктовый магазин и её толкнул пьяный мужик, убегавший из магазина.

Какая глупая и нелепая смерть! Упасть от толчка алкоголика, который украл бутылку водки, и удариться виском о камень! Так глупо и от этого становиться ещё больнее.

Антону тогда было девять лет. Детское сердце тогда ещё не понимало, почему маму лежит в гробу, почему её закапывают в землю, и почему папа, всегда спокойный и сильный папа, плачет, закрыв лицо ладонями. Почему на его вопрос, «а что с моим братиком?», отец чуть ли не воет от горя, вздрагивая всем телом.

В день смерти, Кристина (мать Антона) была на четвертом месяце беременности. Малыш умер вместе с матерью, так и не успев увидеть мир.

-Антон, сынок, прости меня, я понимаю, что не должен был, но пойми и ты меня, я взрослый человек.

Антон лишь закатил глаза. Постоянные извинения отца уже достали.

Несомненно, Петр Васильевич любил своего сына всем сердцем и был готов выполнить любой его каприз.

Зеленые глаза Антона хитро блеснули и, засунув руки в карманы домашних штанов, брюнет развернулся к отцу, кривя губы в ухмылке.

-Я хочу младшего братика.- Заявил молодой альфа.

-Антоша пойми, кроме твоей мамы мне никто не нужен.- Опустив голову, проговорил мужчина.

-А шлюхи не в счёт, да?- Выгнул левую бровь Антон.- В общем, мое желание ты знаешь.

Антон достал из холодильника бутылку минералки и ушел в свою комнату, оставив отца одного.

Петр Васильевич стоял, опустив голову и прикусив губу. Придя к решению, мужчина вынул мобильник из кармана пиджака и, набрав нужный номер, поднес телефон к уху.

***

-Паша! - Громкий голос воспитательницы заставил паренька вздрогнуть и выронить из тонких пальчиков яблоко.

Красный фрукт покатился по полу, выложенному чёрной кафельной плиткой.

-Елена Николаевна, я хотел кушать.- Пятясь, шептал мальчишка, закрывая лицо ладошками.

-Надо было идти на завтрак!- Женщина схватила мальчика за волосы.

Толстые пальцы женщины дернули голову паренька вверх, поднимая заплаканное лицо.

Нагнувшись, женщина сверкнула злобными черными глазками из-под толстых стекол очков и усмехнулась, обдавая лицо омежки влажным дыханьем.

-Надо быть хорошим мальчиком.- Прошипела женщина и резко развернула мальчика лицом к стене.

Паша задрожал всем тельцем, из васильково-синих глаз градом лились слезы.

-Пожалуйста, не надо.- Прохрипел мальчишка, смотря на женщину из-под длинной челки цвета темной-меди.

-Надо паршивец.- Скрипнув зубами от злости, женщина ударила Пашу по спине чем-то тяжёлым и острым.

Мальчик взвизгнул от боли и забрыкался, пытаясь вырваться. Но удары стали лишь чаще. Нежная, детская кожа рвалась под ударами неизвестного предмета, и кровь горячими липкими ручейками стекала по спине

От боли ножки омеги дрожали, а тело дергалось в попытках освободиться. Слезы попадали в рот, мешая дышать, а грудь ходила ходуном в поисках такого нужного сейчас глотка кислорода.

Неожиданно удары прекратились, и Паша без сил сполз на пол, сворачиваясь калачиком и тихо всхлипывая. Мальчик смог различить голос воспитательницы и какого-то мужчины.

Мальчик провел ладошками по мокрым от слез щекам, морщась от боли в спине. Кожу неприятно стягивала засохшая кровь, вызывая ощущения зуда.

-Забирайте, на одного дармоеда меньше.- Услышал Паша голос Елены Николаевны и тихий, удаляющийся цокот её каблуков.

Чьи-то сильные руки приподняли тело мальчика. Приоткрыв слипшиеся из-за слез глазки, мальчик посмотрел на высокого рыжебородого мужчину. Улыбка этого человека больше напоминала звериный оскал.

-Ну вот, будет у сыночка босса хорошая кукла.- Пробасил рыжебородый, поглаживая дрожащего Пашу по голове.

От боли мальчик закрыл глаза, не в силах бороться с усталостью и тьмой волнами набегающей на его тело.

Тело Паши расслабилось, и мальчик потерял сознание.

Часть 3
Паша проснулся от ярких солнечных лучей скользящих по лицу. Присев на постели, мальчик потянулся, сладко зевая. Тело ныло после вчерашних побоев.

Поморщившись от неприятных ощущений, Паша встал с кровати, лохматя волосы на затылке.

Чувство вины жгло мальчишку изнутри. Он поступил неправильно, ударив Антона. Они дали ему дом и семью, о которой Паша мечтал столько лет.

Мальчик подошёл к зеркалу, висевшему на дверце шкафа и, посмотрев на свое отражение, стер след от слюны своем подбородке.

Сделав глубокий вдох, Паша вышел из комнаты и, пройдя по коридору, постучался дверь комнаты Антона.

-Войдите.- Раздался хриплый голос парня.

Паша вздрогнул, чувствуя, как краснеют щеки. Аккуратно приоткрыв дверь, мальчик бесшумно проскользнул в комнату. Остановившись возле кровати, мальчик нервно смял пальчиками край длинной оранжевой футболки.

-Я… Я хотел извиниться за свое п-поведение вчера.

Антон откинул одеяло в сторону, не сводя прищуренных зелёных глаз с раскрасневшегося мальчика. Омежка глубоко дышал, опустив глазки в пол.

Сейчас, такой слабый и беззащитный, он вызывал в Антоне волну желания и похоти. До дрожи в коленях хотелось придавить маленькое тельце омежки к кровати, содрать всю одежду и войти в его девственное тело. Слышать его крики и мольбы остановиться.

-Я приму твои извинения, но при одном условии.- Встав с кровати, Антон окинул мальчика оценивающим взглядом и медленно подошёл к дрожащему Паше. - Ты боишься, Пашенька?- С издёвкой спросил брюнет.

Паша отчаянно замотал лохматой головкой.

Антон приподнял лицо мальчика указательным пальцем, заглядывая в синие глазки омежки. Паша невольно вздрогнул и почувствовал, как шея покрывается красными пятнами.

На Антоне были только белые боксёрки.

Тело альфы было покрыто бронзовым загаром. При каждом движении мускулы на груди, руках и ногах перекатывались, демонстрируя силу парня.

От Антона исходил тропический аромат. Свежий и лёгкий. Он кружил Паше голову, заставляя медленно вдыхать его, наслаждаться им.

Хмыкнув, брюнет отошел от дрожащей омеги и сел в кресло.

-Иди сюда.- Поманил Пашу пальцем Антон.

Сглотнув, омега медленно подошел к Антону, остановившись возле его широко разведённых коленей.

Губы альфы растянулись в улыбке, больше напоминающей звериный оскал.

-Ближе.

Паша сделал несколько робких шагов вперед, пока не уперся острыми коленями в кресло.

Антон резко сжал колени.

Паша вскрикнул от неожиданности и дёрнулся назад. Страх липкой лентой скользнул по телу омеги.

-Скажи мне, Пашенька.- Ложа ладони на бедра мальчика и слегка поглаживая их, прошептал Антон. Голос альфы был хриплым. - Ты знаешь, что такое минет?

Щеки омеги вспыхнули, делая личико Паши похожим на помидор.

-Знаешь, значит.- Протянул Антон, притягивая Пашу ещё ближе и сжимая пальцы на его бедрах.

Мальчик всхлипнул от боли и закусил нижнюю губу.

-Понимаешь Пашенька, за каждый проступок следует наказание, но скажи спасибо, я сегодня добрый. Ты окажешь мне небольшую … хм услугу.

-О чем ты?- Дрогнувшим голосом спросил омежка.

Антон ничего не ответил. Зеленые глаза парня стали темнее, приобретая бутылочный оттенок.

-Будь умничкой, встань на колени.

Паша всхлипнул и дернулся назад, чувствуя, как по щекам текут не контролируемые слезы.

Он все прекрасно понимал. Паша видел, что в детском доме делали воспитанники альфы с омегами, достигшими полового созревания.

Антон наклонил голову, и зелёные глаза закрыли смоляные прядки волос.

Резко схватив Пашу за шею, Антон сильнее сжал ладонь, наслаждаясь беспомощностью омеги. Паша хрипел, хватая слегка посиневшими губами воздух.

-На колени малыш, или тебе будет так больно, как не было никогда. И поверь мне, Пашенька, я не посмотрю на то, что у тебя ещё не было течки.

Паша медленно опустился на колени, тут же закрывая лицо ладошками, громко всхлипывая. Омега чувствовал жар, исходивший от альфы и это пугало намного больше, чем демонический взгляд Антона.

Паша здесь один, и никто не поможет ему. Омега ощутил комок в горле. Он беспомощен, и Антон может делать ним что захочет. Так горько и больно от собственной ничтожности в глазах темноволосого альфы.

Слегка привстав в кресле, Антон, подцепив пальцами резинку боксёрок, стянул их до коленей.

-Снимай. - Хватая мальчика за волосы и встряхивая, прошипел альфа.

Дрожащими пальцами Паша медленно стянул боксёрки с Антона и положил их возле ножки кресла.

Слезы прозрачной пеленой лежали на глазах, солеными каплями стекали на сухие губы.

-Давай Пашенька, приступай к делу. Но если распустишь зубки, останешься без челюсти, понятно?- Рыкнул альфа, сжимая пальцы в волосах испуганного омежки.

Дождавшись слабого кивка от побледневшего Паши, Антон подтолкнул голову омеги.

Синие глаза Паша широко раскрылись, когда мальчик увидел слегка подрагивающую красную головку члена альфы, с выступившей каплей смазки.

- Будь хорошим мальчиком.- Приоткрывая губки омеги пальцами, прошептал Антон.

Заплакав, Паша приблизился к члену альфы.

Антон резко дёрнул мальчика за волосы, вырывая несколько прядок.

Закричав от боли, Паша закрыл глаза, чувствуя на дрожащих кончиках ресниц капельки слёз.

Слегка приоткрыв ротик, омега погрузил в свою жаркую глубину головку члена. Антон застонал и, сжав пальцы в волосах омеги, толкнулся в маленький ротик, вырывая еле слышный хрип из груди Паши.

Откинув голову на спинку кресла, Антон принялся с наслаждением толкаться в ротик мальчика, не замечая дрожи мальчика, и того, что омежка задыхался.

Ниточка слюны стекала по подбородку Паши, капая на пол. Дышать было тяжело, а член, упирающийся в горло, вызывал рвотные рефлексы.

Пытаясь вытолкнуть член Антона, Паша елозил по нему своим язычком, принося альфе ещё больше наслаждения.

Сжав пальцы на ногах, Паша закрыл глаза. По щекам омеги текли слезы, расчерчивая своими влажными дорожками веснушчатые щечки мальчика.

Антон последний раз подбросил бедра, упираясь головкой члена в горло омеги и выстреливая струёй спермы.

Вязкая, горячая сперма стекала по губам и подбородку Паши, смешиваясь с его слюной и слезами.

Губы и горло саднили, словно бы их потёрли наждачной бумагой.

Паша закрыл глаза ладошками, всхлипывая и дрожа всем телом.

Мальчику было больно. И не только физически, душевно. Его использовали просто как игрушку. Поигрались и выбросили. Такое унижение мальчик не испытывал никогда.

Сейчас хотелось просто умереть. Возможно, там, на небе Паша сможет увидеть родителей.

Омежка сжал пальцы на руках, царапая лоб ногтями и раскачиваясь.

-Иди, умойся и спускайся завтракать, живо. Или, поверь мне, в следующий раз, я повеселюсь с тобой по-другому.- Зловеще произнес Антон, шурша бумагами на письменном столе.

Паша не сдвинулся с места, душа всхлипы и зажимая ладошкой дрожащие губы. Судя по звукам, Антон одевался.

Дверь тягуче скрипнула, словно бы тоже издеваясь над Пашей.

-И не забудь прийти ко мне в комнату, прежде чем лечь спать, Пашенька. Повторим. И только посмей ослушаться, пожалеешь потом.- Прежде чем захлопнуть дверь, сказал Антон.

Часть 5
-Привет! А ты новенький?

Паша поднял голову, смотря на подошедшего паренька.

Им оказался миловидный омега с огненно-рыжими волосами и сине-зелеными глазами.

Омежка дружелюбно улыбнулся, протягивая ладонь Паше.

-Я - Даня.

-Паша.

Омеги пожали друг другу руки, и на лице Паши впервые за все время, проведённое в доме Корниловых, появилась улыбка.

Даня смеялся, рассказывая Паше о своей школе, и постоянно ерошил волосы Паши. Омега отвечал новому другу легкой, почти не заметной улыбкой.

Лед, покрывавший душу паренька, давал трещину, осыпался острыми осколками.

Но перед глазами стоял образ Антона. Его чарующие зелёные глаза, которым хочется подчиниться и отдать всего себя без остатка. Хриплый возбуждающий голос.

-Ты меня слушаешь?- Помахал ладонью перед лицом Паши Даня.

Мальчик виновато улыбнулся и опустил голову, пряча глаза за челкой.

-Извини, задумался.- Даня вздохнул, искоса поглядывая на нового знакомого.

Паша отличался от всех омег, которых знал Даня.

Во-первых, от мальчика очень сильно пахло альфой, а во-вторых он был слишком зашуганным. Вздрагивал от любого шороха и был очень бледным, как будто-то бы не спал несколько ночей подряд.

Если бы не странное поведение Паши, Даня с полной уверенностью мог бы сказать, что омега наверняка шлюха, легшая под первого встречного альфу.

Но запах исходивший от Паши был слишком сильным. Такой не появляется просто так, без близкого контакта с альфой.

- Паша, у тебя альфа, что ли есть? А то пахнет так… странно.

Паша вздрогнул словно бы от пощечины. Он даже и не думал, что запах Антона будет преследовать его так долго. Омега был готов расплакаться, но сдержал себя, ощущая горький комок в горле.

Мальчик отрицательно замотал головой, растрепывая лохматые волосы. Паша крепко сжал губы, боясь вместо слов разрыдаться.

Даня лишь покачал головой и, взяв Пашу за руку, повел к кабинету физики.

-Садись со мной.- Даня мило улыбнулся и подвел Пашу к первой парте перед учительским столом.

Паша всегда любил учиться. Мальчик верил, что там, на небесах, его родители гордятся им, видят, как он старается.

Достав из рюкзака учебник и тетрадь, омега сел на стул, сложив ладони на коленях, снова погружаясь в свои мысли.

Мальчик абсолютно не понимал, чем вызвал такое отношение к себе со стороны Антона.

Ну, кроме той пощечины, но он был слишком испуган, слишком боялся, что Антон может изнасиловать его. А обещание, что Антон не будет трогать его до первой течки, отнюдь не успокаивало, а наоборот, заставляло дрожать каждую секунду, каждую минуту боятся, что течка вот-вот начнётся.

Дверь в громко хлопнула, вырывая омегу из своих мыслей. Перед классом стоял мужчина лет сорока с пепельными волосами, собранными в низкий хвост и черными как угли глазами.

Мужчина был альфой.

- Новенький.- Скорее утвердительно, чем вопросительно произнес мужчина.- Я Морозов Никита Сергеевич.- Глаза альфы заскользили по телу Паши, словно бы раздевая мальчика.

Омежка сжался и чуть отступил назад, пытаясь скрыться от пронизывающих глаз учителя.

-Можете садиться.

Весь урок Паша просидел как будто на иголках. Никита Сергеевич каждый раз, проходя мимо, словно бы невзначай проводил рукой по плечу или волосам Паши.

Омега старался не обращать внимания на это, но каждый раз непроизвольно вздрагивал и молил, чтобы урок поскорее закончился.

Когда до звонка оставалось всего десять минут, Никита Сергеевич попросил Пашу выйти к доске и решить задачу.

На дрожащих ногах омега подошёл к доске.

-Вот мел. - Прижавшись к телу мальчика, прошептал учитель, проводя рукой по бедру омеги.

Паша сглотнул и отошел в сторону, беря мел и начиная решать задачу.

В старой школе, при детском доме, Паша очень любил физику, всегда старался порадовать старенькую учительницу своими знаниями.

Решая задачу, Паша забыл и об учителе и об Антоне, просто прокручивал в голове формулы, соблазнительно покусывая пухлые губки, считая в уме.

-Все. - Паша улыбнулся, смотря на запачканные мелом ладошки.

-Неправильно! Чем ты слушал, когда я объяснял!?- Никита Сергеевич перечеркнул все решение и, сложив руки на груди, уставился на омегу.

Паша приоткрыл губки не в силах сказать что-нибудь. Быстро взяв со своей парты тетрадь, омежка пробежал глазами по записям, ища нужную формулу.

-Но я все правильно решил, вот смотрите.- Показывая тетрадь физику, пролепетал омега.

-Будешь огрызаться!? Я ставлю тебе двойку, и после уроков зайдешь ко мне, позанимаемся отдельно.- Выдыхая в лицо ученика, прогнусавил Морозов.

Прозвенел спасительный звонок, и Паша, быстро покидав учебник и тетрадь в рюкзак, пулей вылетел из кабинета.

От несправедливости щипало в уголках глаз.

Прислонившись спиной к стене возле кабинета истории, Паша закрыл глаза и опустил голову.

Чья-то рука потрепала плечо омеги, и Паша вздрогнул, почувствовав аромат альфы.

Подняв голову, мальчик встретился с серыми глазами платинового блондина.

Альфа улыбнулся и протянул руку.

-Илья Горелов.

-Паша.

Мальчик протянул руку, и Илья аккуратно сжал пальчики омежки, поднося ладошку к губам и целуя.

Краска прилила к щекам, и Паша отошел назад, тяжело дыша.

Илья улыбался, смотря на смущённого омегу. Горелов нежно провел пальцами по алым, от смущения, скулам мальчика.

Паша закрыл глаза, медленно вдыхая запах исходивший от альфы.

Корица.

Но Антон пахнет лучше. Так завораживающе и волнующе, что все внутри дрожит и рвется к потрясающему запаху тропиков. Свежему и лёгкому.

От собственных мыслей Паша дернулся в сторону, но его удержали сильные руки Ильи.

Паша отвернулся, чувствуя горячее дыхание на своей щеке.

Но неожиданно все это пропало.

Повернувшись, мальчик испуганно вздрогнул, пятясь назад и упираясь острыми лопатками в стену.

К нему спиной стоял Антон, прижимая Илью к противоположной стене.

Темноволосый альфа рычал, душа своего противника. Одной рукой Антон прижимал Горелова за горло к стене, а другой наносил резкие и быстрее удары в солнечное сплетение, заставляя альфу сгибаться и хрипеть от боли. Замахнувшись, Антон со всей силы ударил блондина по лицу, а после откинул в сторону как грязную тряпку.

Подойдя, к прижимающему ладони к лицу альфе, Антон пнул его под ребра, наслаждаясь тихими стонами противника.

-Ещё раз увижу рядом с ним, вырву гланды через задницу.- Плюнув по ноги скорчившемуся Горелову, прошипел Антон.

Антон подошел к прижимающемуся к стене Паше и крепко обнял за талию, притягивая к себе.

- Это касается всех. Паша мой, а я не люблю, когда мои вещи трогают.- Прорычал альфа, злобно смотря на столпившихся посмотреть на драку зевак.

По-прежнему притягивая к себе за талию Пашу, Антон повел омежку через толпу к выходу из школы.

Пока они шли, Паша чуть ли не плакал, слыша слова его одноклассников и других учеников.

-Подстилка Корнилова.

-Личная шлюшка.

-Наверное, за деньги ему сосет.

От этих слов было больно и обидно, и омега опустил голову, смотря себе под ноги.

Сердце болезненно сжималось.

Он не такой!

Почему все так? Почему, как только в жизни начинается хоть что-то хорошее, как сразу заканчивается? У него могли появиться здесь друзья, а теперь все будут считать его шлюхой.

Так больно и обидно.

Прохладный ветерок ласково погладил мокрое от слез лицо Паши.

Мальчик даже не заметил когда они вышли из здания.

Омежка остановился и тут же наткнулся на полыхавшие огнем глаза Антона.

-Никита Сергеевич мне дополнительные назначил и…

Договорить Паша не успел.

Антон ударил омегу по щеке.

Голова мальчика безвольно качнулась в сторону как у тряпичной куклы, а из синих глаз потекли слезы.

-За что?- Прошептал омежка, прижимая ладошку к горящей от удара щеке.

- Шлюха! Морозов тебе в задницу член по самые яйца загонит. А хотя, для шлюх такие дополнительные занятия естественны.- Хмыкнул Корнилов.

Паша секунду смотрел в зеленые глаза Антона, чувствуя только боль.

Закрыв глаза ладошками, омега расплакался, вздрагивая всем телом.

-Не реви.- Дёрнув за волосы мальчишку, прошипел Антон.

Омега на действия брюнета лишь крепче прижал ладошки к лицу, захлёбываясь собственными слезами.

Почему Антон так поступает с ним? Он ведь ничего не сделал. И про Морозова он не думал, не думал, что учитель способен на ТАКОЕ со своими учениками.

Смотря на дрожащего и плачущего омегу, Антону стал не по себе.

Левая щека омеги была красная и слегка припухшая.

-Извини.- Мягко прижав к себе дрожащего Пашу, прошептал Антон, поглаживая кончиками пальцев припухшую щечку мальчика.

Паша убрал ладошки от глаз, шмыгая носиком и смотря заплаканными синими глазками на Антона.

Неожиданно Корнилов нагнулся и нежно, почти невесомо, скользнул губами по щеке Паши.

Антон и сам не понял, что заставило его сделать нечто подобное.

-Пошли.- Грубо сжав запястье Паши, прошипел Антон, таща омегу к своей машине.

В душе альфы царил хаос.

Паша что-то изменил в нем.

Раньше альфа ни за что не стал бы извиняться перед омегой. Это было ниже его достоинства, а успокаивать тем более.

Но с Пашей хотелось по-другому, быть ласковым и нежным.

Сжав зубы, Антон мотнул головой.

Это просто случайность и все.

Паша забрался на передние сиденье, поджав колени к груди.

Щека мальчика красным пятном выделялась на бледной, почти фарфоровой коже.

Антон сжал кулаки, отворачиваясь.

Было противно.

От самого себя.

Часть 7
Тело наполнилось свинцовой тяжестью. Запах невинного омеги кружил голову, и Антону хотелось прижать к стенке желанное тело мальчишки, содрать одежду и войти в девственное тело.

Запах Паши был великолепен. Он вызывал волну неконтролируемого желания и несдерживаемой похоти.

С Антоном такое было впервые.

Обычно, даже в присутствие течной омеги, он мог держать себя в руках.

Но не сейчас.

Все в Паше, начиная от кончиков пушистых ресниц и заканчивая изящными тонкими пальчиками, приводило альфу в восторг. Хотелось касаться, прижимать, ласкать невинное и желанное тело.

Вдыхать аромат волос, в солнечных лучах отражающих золотистые блики.

Антон тряхнул головой, отгоняя наваждение.

Но желание никуда не пропало.

Нежный аромат течной омеги щекотал ноздри, нежно обволакивал и подталкивал альфу к своему обладателю.

Антон сжал кулаки, подходя к омежке.

С каждым шагом сдерживать возбуждение было все сложение, а усиливающий запах Паши подливал масла в разгорающееся пламя.

Не в силах больше контролировать свою сущность альфы, Антон в два шага преодолел расстояние, разделяющее его и Пашу.

Мальчик испуганно вздрогнул, почувствовав сильный и такой желанный запах альфы.

Антона.

От собственных мыслей Паша покраснел, отворачиваясь и пытаясь сосредоточить внимание на маленьких капельках скользящих по стеклу.

На улице моросил дождик.

-Не отворачивайся.- Поглаживая щечку омежки, хрипло выдохнул Антон.

Паша повернул голову, стыдливо закрывая глаза челкой.

В голове всплыло обещание данное Антоном, и волна страха накатила на тело мальчика.

Паша вздрогнул и, покраснев, попытался отползти подальше от возбужденного альфы.

Антон рыкнул и, обхватив талию Паши рукой, притянул мальчишку к себе, стаскивая легкое тельце с подоконника.

Паша испуганно пискнул, хватаясь за сильные плечи альфы.

-Пашенька.- Прикусывая шейку мальчика и оставляя на фарфоровой коже алое пятнышко, прошептал Корнилов.- Ты такой сладкий.

-Не н-надо… П-пожалуйста…- Всхлипнул Паша.

Антон ухмыльнулся и, закинув мальчика к себе на плечо, чуть ли не бегом кинулся к выходу из школы.

Самоконтроль летел к чертям, и сейчас главной задачей альфы было не повалить омегу на асфальт и трахнуть.

Паша же старался дышать через рот, чтобы не чувствовать запах Антона.

Между ягодицами уже было мокро, и мальчику хотелось разреветься, забившись в укромный уголок.

От одной мысли о том, что случиться хотелось закричать. Вырваться, кусать и бежать куда-нибудь.

Но Паша не мог.

Тело мгновенно ослабло, да и шок от новых, незнакомых доселе ощущений сказывался.

Паша не хотел, чтобы его первый раз был именно таким. Мальчик хотел любить и знать, что любим.

-Прекрати ныть!- Рыкнул альфа, открывая машину и закидывая слабо постанывающего мальчика в салон.

Омега, почувствовав мягкую обивку сидения, мгновенно сжался, поджимая ножки к груди. Тонкие пальчики впились в обивку, царапая, а из синих глаз хлынули беззвучные слёзы.

Кроме желания убежать и спрятаться где-нибудь, мальчик больше ничего не испытывал.

Закрыв глаза, Паша сделал пару глубоких вдохов, приводя дыхание в порядок. Течка ещё не началась полностью, и омега ощущал лишь нарастающий зуд в районе поясницы и возбуждение.

Машина неслась на огромной скорости, и ветер, бьющий открытые окна, трепал медные волосы омеги.

Паша закрыл глаза пытаясь придумать хоть что-нибудь.

Сказать или сделать что-то, что угодно, что поможет избежать ЭТОГО.

Машина резко затормозила и Паша, не удержавшись, скатился с заднего сиденья, больно ударившись поясницей об переднее сиденье.

Мальчик зашипел от боли и попытался подняться.

Дверца открылась, и холодный свежий воздух ударил в лицо мальчика. Паша приподнялся на локтях, с наслаждением вдыхая воздух, подставляя разгорячённое тело под струи прохладного ветерка.

-Сам напросился.- Рыкнул Антон, хватая испуганного омегу за бедра и вытаскивая из машины.

Омега ударился лбом об пол, и на секунду перед глазами мальчика все почернело. Закрыв глаза, омега хрипло застонал от боли, что альфа принял за стон желания.

Антон закинул Пашу к себе на плечо, забегая в подъезд.

Невинный запах сносил крышу, и альфа только рычал от желания и возбуждения.

Хотелось лишь одного.

Секса.

И плевать на все.

Антон никогда ещё не испытывал подобного влечения.

Красная пелена накрыла глаза парня, и альфа, тяжело дыша, мог думать только инстинктами.

Бедную входную дверь чуть не вышибли ногой, не заботясь о такой мелочи как закрыть её.

Антон пулей влетел в свою комнату, скидывая испуганную омегу на кровать.

Паша попытался отползти, за что получил сильный удар в челюсть.

- Не дергайся.- Прошипел Антон, стаскивая с мальчика штанишки и рубашку.

Паша всхлипнул и закрыл ладошками глаза.

-Сладкая шлюшка.- Переворачивая Пашу на живот и сдергивая боксерки, прохрипел альфа.

-Не надо… П-прошу…

-Заткнись!- Антон шлепнул омегу по упругим белоснежным ягодицам, оставляя красный отпечаток своей ладони.

Паша вскрикнул от боли, закусив нижнюю губу.

Альфа пошло облизнулся, смотря на покрасневшие, блестящие от смазки ягодицы. Облизав нижнюю губу, брюнет ещё раз ударил мальчика по ягодицам, наслаждаясь коротким полным боли криком.

Из синих глаз Паши телки слезы, и мальчик приоткрывал губки, хватая воздух и слизывая соленую жидкость с губ.

- Ты ведь хочешь этого похотливая шлюшка?- Прошипел Антон, приподнимая бедра Паши и входя в тело мальчика одним резким толчком.

Организм омеги не успевал вырабатывать достаточное количество смазки, тем более течка была первой, и Паша был ещё совсем ребёнком.

Омега закричал, хватаясь пальчиками за простыни.

Запах течного омеги усилился, и у Антона просто снесло все барьеры, удерживающие альфу внутри него.

Сжав бедра мальчика, Антон громко застонал, оставляя на фарфоровой коже красные отпечатки собственных пальцев.

Альфа сделал ещё один толчок, разрывая своим членом анус мальчика.

Резкая, жгучая волна боли, похожая на удар электрического тока, прошила позвоночник Паши, и омега закричал, пытаясь отползти.

Антон рыкнул и, схватив мальчика за волосы, ударил омегу лицом об деревянную спинку кровати.

Из рассечённой губы потекла струйка крови.

Паша закрыл глаза, всхлипывая и сжимая кулачки, пытаясь отстраниться от раздирающей боли.

Антон застонал и, закрыв глаза, стал вдалбливать тело мальчика в матрас.

Из разорванного ануса омеги потекла кровь, и мальчик потерял сознание от боли.

Почувствовав, как расслабились мышцы омеги, Антон облегченно выдохнул и, подхватив бессознательное тело мальчика за бедра, стал входить в него ещё быстрее, сжимая зубы.

Оргазм накрыл альфу с головой, и парень быстро вышел из тела омеги, предотвращая сцепку.

Белесая сперма залила красные, покрытые засохшей и свежей кровью ягодицы мальчика.

Не замечая потерявшего сознания мальчика, Антон с довольной улыбкой упал на подушки, вытягиваясь в полный рост и жмурясь, как кот наевшийся сметаны.

Альфа зевнул и закрыл глаза, погружаясь в сон.

Не замечая лежащего рядом омегу, покрытого спермой и собственной кровью, с синяками не бёдрах и челюсти, и кровью засохшей на нижней губе и подбородке.

Грудь омеги медленно вздымалась, а маленькое сердечко билось все медленнее.

Часть 9
За прошедшие две недели ничего не изменилось. Глаза Паши оставались пустыми и мертвыми.

Изредка на лице омеги появлялась неестественная широкая улыбка адресованная Петру Васильевичу. Паша просто не мог огорчать этого добродушного человека.

Когда мужчина улыбался, на его впалых щеках появлялись задорные ямочки, а в уголках зелёных глаз собирались лучики морщинки.

Паша перестал замечать счет времени. Дни и ночи тянулись одинаково медленно, как тягучая сосновая смола.

После той ночи что-то сломалось внутри омеги как хрупкий графитовый стрежень. Разделилось на две половинки, которые можно склеить, но это слишком тяжело, слишком больно. Легче просто оставить все как есть, чтобы не испытывать эту боль снова.

Боль от воспоминаний всегда ощущается намного сильнее, чем настоящая, ушедшая в лету боль.

Паша устало закрыл глаза, проводя рукой по волосам. Жизнь превратилась в одну сплошную полосу, не черную или белую.

Просто серую.

Серость теперь преследовала мальчика везде, сжимала костлявыми руками горло, наслаждаясь медленной агонией, ничтожными попытками сделать глоток необходимого воздуха.

Душа Паши словно бы умерла. Омеге было все равно абсолютно на всё.

Мальчик практически не ел, не спал по ночам. Казалось, стоит только на секунду закрыть глаза, отяжелевшими, покрасневшими от бессонных ночей веками, как все повторится.

Придет Антон, пошло улыбаясь, прижмет к себе и снова будет та боль. Снова будет отчаяние и желание умереть и забыться, лишь бы боль исчезла.

Страх постепенно исчезал, но не до конца. Его незримая частичка преследовала юного омежку повсюду, словно противный запах.

Паша закусил нижнюю губу и мотнул головой, откидывая непослушную челку назад. В школе дела обстояли немного лучше.

Никита Сергеевич больше не приставал к омеге, не занижал оценки, а вообще вел себя как будто на месте мальчика пустое место. Что было только на руку Паше.

Шёпот за спиной, тихое, словно брошенное вскользь, «Шлюха!» давно перестало волновать Пашу. Никто альфа, бета или омега не подходил и не оскорблял его в открытую, словно бы боялся кого-то.

Паша открыл синие как бескрайний океан глаза, смотря пустым взглядом в одну точку.

Мальчик помнил тот день очень четко, словно бы память, издеваясь над ним, постаралась как можно четче запечатлеть каждую секунду того дня.

После того как Антон не позволил омеге совершить самоубийство, альфа целый ходил за ним по пятам, словно бы боялся, что мальчик схватит кухонный нож и воткнет себе в живот.

Паша не жалел, что Антон успел тогда, не позволил сделать шаг в такое заманчивое золотисто-розовое утреннее марево, растравиться в нем.

Жизнь, какой бы ужасной она не была, нравилось мальчику гораздо больше чем забытьё. Он не слабак, чтобы убегать от боли.

Паша сжал маленькие кулачки. Он не убежит, и может быть, боль сдастся, воспоминания сотрутся и жизнь станет нормальной.

-Привет.

Паша вздрогнул, оборачиваясь. За спиной стоял светловолосый альфа. Кажется, его зовут Илья. Омега кивнул головой, снова устремляя взгляд в бесконечность.

-Скоро будет осенний бал и омеги приходят туда с альфами. Я хотел спросить, не пойдешь ли ты со мной?

Слова Горелова доносились, словно бы из-под слоя ваты, но Паша прекрасно слышал каждое сказанное альфой слово.

А почему бы и нет?

Почему бы не постараться быть нормальным? Не сломанной куклой, а живым человеком? Это сложно, но выполнимо.

-Хорошо, я согласен. - Бесцветным голосом проговорил омега, поправляя лямку рюкзака на плече.

Слушать глупую болтовню блондина не было сил, и Паша отвернулся, подходя к висевшему на стене стенду.

Глаза безучастно мазнули по рисункам первоклашек. Яркими, пёстрыми, режущими глаза. Такими не похожими на настоящую жизнь. Реальность серая, пресная, с горьким, оседающим на кончике языка привкусом.

Омега закрыл глаза, жалея, что не может провалиться в спасительный сон. Во сне нет боли и постоянного страха.

Сон хотя бы на несколько часов дарил омеге чувство защищённости и безопасности. Отрешённости от всей боли.

И зачем он живет? Для постоянной боли?

Или в серой, густой как кисель массе дней, мелькнёт яркая вспышка ослепляющего света? Последний, желанный до дрожи в коленях лучик надежды, и возможно, несбыточного намека на счастье.

Паша не знал ответов на эти вопросы, но желал их получить всей душой, или вернее теми частичками души, что ещё могли чувствовать что-то помимо боли и отчаянья.

Теперь Паша понимал. Он любил Антона и любит до сих пор.

Так неправильно и больно от этой любви. Но любовь есть, и она согревает своим теплом оледеневшее сердце омеги, даря надежду на жизнь, надежду на взаимность.

Мечты, фантазии, надежды.

Паша устало пригладил взъерошенные медные волосы, снова устремляя взгляд в никуда.

Лучше отстраниться от реальности. Ведь так проще.

***

Антон сжал кулаки, тихо рыча.

Горелов стоял возле Паши и омега утвердительно кивнул, купаясь в нежном с нотками похоти взгляде блондина.

-Ревнуешь?

Антон обернулся к высокому шатену с весёлыми черными глазами.

-Отвали Вадим.- Устало выдохнул альфа, испепеляя лучшего друга глазами.

Вадим пожал плечами и смял ладонями попку рыжеволосого омеги. Кажется Дани. Омега застонал, оттопыривая попку и повиливая бедрами, сжал пальчиками рубашку шатена, потираясь всем телом об альфу.

Брюнет сморщился.

Шлюха.

И как он мог сравнивать Пашу с такими как Даня. Похотливыми сучками готовыми раздвинуть ноги под первым попавшимся альфой.

Паша привлекал. Хотелось прижать к себе хрупкое тельце омеги, сжать в объятиях. Такие неправильные чувства.

Антон никогда прежде не испытывал подобного.

Паша отошел от альфы, снова смотря словно бы сквозь кирпичную кладку стен.

Вина пожирала альфу изнутри, прогрызала туннели в сердце парня, как червяк в сочном красном яблоке. Если бы он мог, Антон бы забрал бы всю боль синеглазого мальчика себе.

Теперь он понимал отца, плачущего на могиле матери. Антон не испытывал любви, не знал, что значит это чувство.

Его влекло к Паше, тянуло, словно магнитом, и сделать что-нибудь с этим альфа не мог.

Любовь!? Нет. Подобного чувства нет. Но то, что испытывал темноволосый альфа было не передать словами. Чувства раздирали изнутри, смешиваясь с противным гулом в голове.

Из горла альфы снова вырвался короткий рык.

- Я тебе советую поставить все точки на i. Я же все прекрасно вижу. Черт тебя побери, да скажи же что любишь его! - Вадим шлепнул ягодицы Дани, смотря на Корнилова.

-Я не люблю его.

-А что тогда? Заботишься как о младшем братике?- Вадим усмехнулся, взъерошив волосы на затылке. - Будешь жалеть потом.

Обняв омегу за талию, Вадим пошёл к мужскому туалету, оставив Антона наедине со своими мыслями.

Любит ли он Пашу?

Для человека всю жизнь отрицавшего слово любовь трудно признаться. Трудно сформулировать правильный ответ.

Но видеть слёзы в синих глазах омеги не хотелось. А ещё больше не хотелось видеть пустоту.

Антон развернулся, ударяя кулаком об стену. По бежевой краске потекли алые струйки крови. Альфа тяжело дышал, сжимая зубы.

Через два дня этот чёртовый осенний бал и судя по всему, Паша будет там.

Антон закрыл глаза, впервые жалея за содеянное. Но сказать люблю? Нет, он не любит, просто хочет.

Альфа устало закрыл глаза. Хотелось оказаться на улице в водовороте листьев, которые осень покрасила в золотые и багряные краски. Раствориться в сыром запахе дождя.

Все, лишь бы не чувствовать разъедающей внутренности боли из-за совершенной ошибки.

Проводив глазами подхваченный ветром кленовый листок, Антон открыл глаза, пылающие демоническим огнем.

«Паша только мой!»

Пронеслась в голове альфы отчётливая и ясная мысль.